Осень пахнет так пряно и сухо. Красным. Виноградом. Фоном — свинцовое небо с тяжелыми тучами, головная боль и подъем в шесть утра воскресенья. Хочу глинтвейна. И коричных палочек. И забиться в угол. Или тату. Забить. Что-то злобно-пугающее на запястье тощем и бледном, где тонкими полосками, словно лентами, тянутся темно-синие грифели-вены, на которые я так не люблю смотреть в светлое время суток. Тату-штрихкод или большой многогранник дотом. С тенями. И буквами. Чтоб скрыть. У меня тонкая кожа, кажется, и ненормально бледная, с нездоровым зеленым оттенком. Покажите мне хоть одного здорового человека. Пепел внутри остается пеплом. Без яда и гноя, уже прошедший процесс кремирования кусок плоти. Он же человек. Кости тоже горят. С хрустом, треском и вонью. Как чья-то совесть, как чье-то чувство собственного достоинства. Мы молчим о мечтах и надеждах.

Я засыпаю с тоскливой улыбкой на губах.
С тоскливой — потому что бессилен. С улыбкой — потому что с тобой.
У меня холодные пятки. У тебя — температура. Ты такой беззащитный, дурак. Упертый.
Я тебя спрячу. Закрою на замок. Стану откармливать пиццей до посинения.
И заставлю еще раз нацепить этот классный свитер. Спи.