бешеные псы в рваных скафандрах
Дайри починили.
Говнюк.
Ни слова за эти пару дней.
Ну да.
Ифани там.
Сорре. (цэ) mushuchan, знал бы ты, обалдуй, как я заскучал по тебе. Ыхыхы.
Я приехал домой, вот. Изначально планировалось, что я окажусь в своей родной хате уже завтра вечером, но отец с утреца бахнул пива... Ну и... И вот. Так что я весь день в итоге отсыпался, а потом до поздней ночи, если не до раннего утра, хе-хе, шарился по холодному дому по лестнице с кошаком то вверх, то вниз, перебирая книги и постоянно дергаясь от грохота на крыше – сраные груши. Нормой стало всем семейством торчать в два часа ночи на веранде под навесом, пить винцо и после каждого звонкого "тыдыщ" о кровлю хором орать "Ооо, свежак!". Груши, кстати, созрели и стали очень вкусными. Другое дело, что они падают, разбиваются и начинают на жаре гнить, из-за чего по всему участку роем шныряют блядские, мать их, осы. И жрут мясо.
Кот, которого за неимением возможности кормить в течение трех дней хоть как-нибудь брали с собой, охеревал на каждом углу и трясся, с ужасом наблюдая за всякими жуками, прятался под кроватями (это как Запределье, только Подкроватье) и отсиживался на втором этаже на книжных полках где-то между учебниками тригонометрии за шестьдесят пятый год и чертежами слоев залегания природного газа и нефти. Потом кота ради всеобщего ржача познакомили с жабой. Ах, нет, пардон. С лягушкой. Ши сказал, что это была лягушка, потому что он биолог, он знает точно. От этого знакомства отходили оба еще очень долго. Забавно было наблюдать за этими совместными скачками друг от друга, прятками под шкафами, утробным завыванием Кирпичика, распушившего свой енотий хвост. Лягух, которого отчего нарекли Сэмом (или Саматной, если это была тян), унесся плавать в тазике с теплой водой.
«Луна будет на максимальном близком расстоянии к Земле!» — эта тварь светила так сильно и ярко в окно, что я едва уснул. Но было классно наблюдать за ней. И правда... огромная. И такая оранжевая. Здоровая, толстая. Как большущий фонарь. Даже небо толком не потемнело — было таким светло-синим. Голубым немного. Мы сидели с Игорем возле тлеющих еще углей, с двумя свечками из Икеи — ванильной и коричной — и болтали еще очень долго о всяком. Замотанный в плед, он ржал, что очень напоминает пенсионера. Рассказывал про ролеплей, про дурацкие опечатки паладина с залипающей нижней строкой клавиатуры во время ивента. Я в ответ ныл и пересказывал суть случившейся недавно драмы. «Эй, сис, этот твой гей-поп... Стоп, что? Я не хотел! Я не собирался! Я не... А ведь он в самом деле такой, да? Так что там с Крисами?», эй, спасибо, что выслушал. Мелкий. Мелкий, который выше меня на целую голову.
— Что у тебя случилось?
— Да там... Короче... Нудно, скучно, бесит, арарарара.
— Чего стряслось? Говори давай.
— Там сплошной слэш.
— Айщ... Лааааадно! Я уж потерплю.
Я рад, что смог выбраться и отдохнуть немного от всей этой суеты, от претензий, от истерик, от боли и рези в глазах.
А еще случилось что-то очень хорошее. Потому что дуализация — это тема. Универсальность — тоже. «В пробке согрелся? Или ты так рад меня видеть?»
И ДА. ДАЙРИ ПОЧИНИЛИ, УХУХУ! Чакарон-макарон! Я пошел менять аватарочки! ~
Говнюк.
Ни слова за эти пару дней.
Ну да.
Ифани там.
Сорре. (цэ) mushuchan, знал бы ты, обалдуй, как я заскучал по тебе. Ыхыхы.
Я приехал домой, вот. Изначально планировалось, что я окажусь в своей родной хате уже завтра вечером, но отец с утреца бахнул пива... Ну и... И вот. Так что я весь день в итоге отсыпался, а потом до поздней ночи, если не до раннего утра, хе-хе, шарился по холодному дому по лестнице с кошаком то вверх, то вниз, перебирая книги и постоянно дергаясь от грохота на крыше – сраные груши. Нормой стало всем семейством торчать в два часа ночи на веранде под навесом, пить винцо и после каждого звонкого "тыдыщ" о кровлю хором орать "Ооо, свежак!". Груши, кстати, созрели и стали очень вкусными. Другое дело, что они падают, разбиваются и начинают на жаре гнить, из-за чего по всему участку роем шныряют блядские, мать их, осы. И жрут мясо.
Кот, которого за неимением возможности кормить в течение трех дней хоть как-нибудь брали с собой, охеревал на каждом углу и трясся, с ужасом наблюдая за всякими жуками, прятался под кроватями (это как Запределье, только Подкроватье) и отсиживался на втором этаже на книжных полках где-то между учебниками тригонометрии за шестьдесят пятый год и чертежами слоев залегания природного газа и нефти. Потом кота ради всеобщего ржача познакомили с жабой. Ах, нет, пардон. С лягушкой. Ши сказал, что это была лягушка, потому что он биолог, он знает точно. От этого знакомства отходили оба еще очень долго. Забавно было наблюдать за этими совместными скачками друг от друга, прятками под шкафами, утробным завыванием Кирпичика, распушившего свой енотий хвост. Лягух, которого отчего нарекли Сэмом (или Саматной, если это была тян), унесся плавать в тазике с теплой водой.
«Луна будет на максимальном близком расстоянии к Земле!» — эта тварь светила так сильно и ярко в окно, что я едва уснул. Но было классно наблюдать за ней. И правда... огромная. И такая оранжевая. Здоровая, толстая. Как большущий фонарь. Даже небо толком не потемнело — было таким светло-синим. Голубым немного. Мы сидели с Игорем возле тлеющих еще углей, с двумя свечками из Икеи — ванильной и коричной — и болтали еще очень долго о всяком. Замотанный в плед, он ржал, что очень напоминает пенсионера. Рассказывал про ролеплей, про дурацкие опечатки паладина с залипающей нижней строкой клавиатуры во время ивента. Я в ответ ныл и пересказывал суть случившейся недавно драмы. «Эй, сис, этот твой гей-поп... Стоп, что? Я не хотел! Я не собирался! Я не... А ведь он в самом деле такой, да? Так что там с Крисами?», эй, спасибо, что выслушал. Мелкий. Мелкий, который выше меня на целую голову.
— Что у тебя случилось?
— Да там... Короче... Нудно, скучно, бесит, арарарара.
— Чего стряслось? Говори давай.
— Там сплошной слэш.
— Айщ... Лааааадно! Я уж потерплю.
Я рад, что смог выбраться и отдохнуть немного от всей этой суеты, от претензий, от истерик, от боли и рези в глазах.
А еще случилось что-то очень хорошее. Потому что дуализация — это тема. Универсальность — тоже. «В пробке согрелся? Или ты так рад меня видеть?»
И ДА. ДАЙРИ ПОЧИНИЛИ, УХУХУ! Чакарон-макарон! Я пошел менять аватарочки! ~